Евгений Баскин: главный вектор развития отрасли — качество, логистика, дистрибуция

Евгений Баскин — один из самых успешных белорусских бизнесменов. Созданная им группа компаний «Серволюкс» известна такими брендами, как «Петруха», «Братья Гриль», «Кувшинка». В ее состав входят птицефабрики, мясо- и молокоперерабатывающие предприятия, комбикормовые заводы, молочно-товарная ферма, розничная сеть и другие подразделения. В интервью «БСХ» Евгений Рафаилович рассказал, что происходит сегодня на рынке птицы, о том, как компания решает кадровые проблемы, и об общих тенденциях развития отрасли.

— Насколько отличаются условия работы в государствах — членах ЕАЭС? Является ли это проблемой для Беларуси?

— Уровень поддержки АПК в Беларуси, России и Казахстане, конечно, кардинально отличается. Практически все российские проекты в области птицеводства финансируются в рамках национальных проектов по поддержке развития сельхозотрасли. Как правило, это длинные деньги, эффективная ставка — 2% годовых. Некоторые заемщики прокредитованы на суммы до 3 млрд долларов. В Казахстане кроме льготных кредитов есть и прямые дотации в размере около 400 долларов на тонну произведенной продукции. Это очень существенная помощь. Допустим, на те 160-165 тыс. т, которые «Серволюкс» планирует произвести в этом году, сумма прямых дотаций могла бы составить 56 млн долларов. Мы прекрасно понимаем, что Беларусь не в состоянии оказывать такой уровень поддержки, поэтому других вариантов, кроме как работать эффективнее, чем наши коллеги по ТС, у нас нет.

Да, были определенные претензии Россельхознадзора, но в этом плане мы провели колоссальную работу. Наши специалисты объездили всю Европу: были в Дании, изучили опыт партнеров в Германии, Польше. Мы поменяли часть команды, и сегодня, откровенно, к нам придраться не за что. Как пример: по результатам проведения аудита наших предприятий специалистами по качеству крупнейших российских ритейлеров мы получили наивысшие баллы.

Понятно, мы не можем диктовать правила. Понятно, к нам сегодня относятся как к поставщикам из любой европейской страны. Но в этом есть и свои плюсы. Мы подняли культуру производства на очень серьезный уровень. Сейчас мы получаем одобрение на поставку от McDonald's. Ни одна из птицефабрик России не одобрена McDonald's. Быть одобренным поставщиком McDonald's — это следующий уровень качества. Потому что требования, которые они предъявляют, жестче, чем у Россельхознадзора.

— Это будут поставки российской сети McDonald's?

— Это будут поставки на одно из перерабатывающих предприятий. Естественно, дальше вся продукция будет идти в McDonald's-Россия. До этого вся продукция закупалась за пределами ТС.

Производство мяса птицы в ОАО «Смолевичи Бройлер» — одном из подразделений группы компаний «Серволюкс»

— Тем не менее периодически проходит информация о том, что белорусские товары выигрывают за счет высокого уровня господдержки.

— Наши российские коллеги должны к нам относиться как к равноправному партнеру, а не будировать тему о том, что здесь какие-то сверхльготы, сверхдотации, благодаря которым мы сверхдемпингуем. Вообще такого нет. Если брать конкретно «Серволюкс», мы работаем в России в достаточно высоком ценовом диапазоне. Изначально в России белорусская продукция ассоциируется с отличным качеством и низкой ценой. Я, например, это не приемлю. «Быстро», «дешево» и «хорошо» — из этих трех вещей можно выбирать только две. Мы доказываем партнерам и клиентам, что если у нас действительно высокое качество, то и цена должна быть соответствующей. И нам удалось добиться того, что сейчас этих разговоров в нашем сегменте уже нет. Мы работаем напрямую с сетями, с которыми у нас стабильные партнерские отношения. И они прекрасно понимают, что никакие белорусы никакой рынок — я говорю про сегмент птицы — не ломают.

Производство субпродуктов из птицы в ОАО «Смолевичи Бройлер» 

— Как вы относитесь к тенденции укрупнения хозяйств, которая в том числе затрагивает и белорусский рынок?

— Сегодня в российском агробизнесе в сегменте птицеводства будущее только за крупными агрохолдингами. Мы сегодня в Беларуси — производитель номер один. У нас около 30% рынка. Однако в масштабах России по объемам мы находимся только на почетном седьмом месте. Если мы берем Украину, то крупнейший украинский производитель «Мироновский хлебопродукт» производит 600 тыс. т птицы. Это больше, чем производит вся Беларусь.

В таких условиях, чтобы работать прибыльно, снижать себестоимость, нужно правильно выстраивать бизнес-процессы, такие как логистика, IT, продажи. И будущее здесь только за крупными интегрированными структурами, которые могут себе это позволить. У мелких производителей будущего нет. Это нужно четко понимать. И бояться, что кто-то займет 50 или 60% рынка, не нужно.

Учтите также, что сегодня требования российских партнеров, российских сетей кардинально отличаются от требований наших ретейлеров.

— Можно немного подробнее, в чем разница?

— Штрих-кодирование, палетирование — в основном все касается упаковки и IT-системы. Грубо говоря, вопросы складской, транспортной и производственной логистики. Внедрение этого стоит колоссальных денег. И еще раз говорю: этими процессами можно заниматься только в рамках крупной структуры.

Готовая продукция в одном из магазинов

Рынки ТС и дальнего зарубежья

— В мире сейчас резко растет потребление мяса птицы. Что происходит на рынке ТС?

— К 2050 году на Земле будет 9,2 млрд человек. Естественно (и это постоянно обсуждается), возникает вопрос: как нам накормить этих людей? Мясо птицы — самый доступный белок. Это мясо, которое подходит для всех возрастных категорий и вероисповеданий.

Мясо птицы уже занимает более 30% в объеме потребления мяса. Эта доля растет в том числе за счет уменьшения потребления говядины, свинины и рыбы. Свою задачу на внутреннем рынке мы видим в том, чтобы накормить людей доступным и качественным мясом. Между прочим, птица — единственный продукт в нашей корзине, цены на который не менялись уже полтора года. Конечно, сейчас мы подошли к той черте, когда с этим что-то нужно делать, но факт остается фактом.

— А по категориям продуктов? Что сейчас пользуется спросом?

— Продается все. В Европе тушка занимает, быть может, 10% рынка. У нас — 50/50, при том что стартовали мы с соотношения 10/90. Сейчас мощности «Серволюкса» позволяют перерабатывать до 100% производимого мяса. Наш новый убойный цех — это действительно уникальный объект, в него инвестировано около 41 млн долларов. Он дает возможность удовлетворить текущий и потенциальный спрос на все продукты, которых ожидает рынок.

— Какая у вас сейчас доля на российском рынке?

— Если сегодня рынок птицы оценивается в 3,8 млн т, а мы экспортируем порядка 60-70 тыс. т, то не более 2%. Но наше преимущество в том, что львиная доля продукции на российский рынок поставляется в охлажденном виде. Основная зона присутствия — это Центральный федеральный округ, Москва, хотя замороженная птица продается и в Мурманске, и во Владивостоке. Было очень приятно, когда наши партнеры из X5 предложили поставлять охлажденное мясо со сроками хранения семь дней на дальние распредцентры, такие как Казань, Самара. Я, честно говоря, сам был удивлен, ведь в Татарстане есть очень серьезные собственные производители. Но в X5 сказали: «Мы хотим работать с вами. Ваше качество нас устраивает больше». Поэтому, если брать ЦФО, там, конечно, доля выше. Мы специальную статистику не ведем, но могу сказать, что с нами считаются, мы тоже достаточно значимый игрок в этом сегменте.

— Какой процент вашей продукции поступает на экспорт?

— 50% продаем на внутреннем рынке, 50% экспортируем.

— Какие рынки вас интересуют за пределами России?

— Нужно четко понимать, что нам противостоят очень серьезные игроки. И мы сейчас только тестируем мировой рынок.

Поясню: вот мы говорим о Бразилии. На прошлой неделе я встречался с собственником не самого крупного, но одного из крупнейших бразильских агрохолдингов: себестоимость убойного веса в Бразилии — 1 доллар/кг. Понятно, что мы можем делать что угодно, но в такую себестоимость никогда не впишемся.

На всех рынках Средней Азии господствует украинский «Мироновский хлебопродукт», и мы понимаем, что уровень заработных плат у них ниже, плюс есть вертикальная интеграция: собственные заводы по переработке подсолнечника и сои, своя земля. Естественно, требования в части проектирования, санитарных, противопожарных норм тоже совершенно другие. Но конечному потребителю разницы нет. Опять возникает главный вопрос: как попасть в себестоимость? Второй вопрос — мы производим продукт достаточно высокого качества. На этих рынках требуется продукт совершенно другого уровня. Поэтому мы сейчас только изучаем их, чтобы понимать, что и куда продавать. Например, обсуждаем поставку куриных лапок в Китай. Этот проект в высокой стадии готовности, и я думаю, он станет важным элементом диверсификации бизнеса. Куриные лапки — интересный продукт, деликатес, который мы можем дорого продавать благодаря тому, что у нас клеточное содержание и качество лапок высокое.

Мы смотрим на рынки Ближнего Востока. Я лично летал в Дубай, чтобы оценить рынок ОАЭ. Рассматриваем варианты с Египтом. Но опять-таки нельзя сказать, что мы на 2016 год ставим задачу отгружать продукцию на эти рынки только для того, чтобы поставить флажок на карте и собрать пресс-конференцию о том, что мы диверсифицировали бизнес. Так мы работать не будем. У нас не тот уровень рентабельности.

Краснознаменский комбикормовый завод – филиал ОАО «Смолевичи Бройлер»

О том, как преодолеть кадровый голод

— За последнее время в белорусском бизнесе почти все обзавелись сельхозактивами. Это модно?

— Нужно понимать: или это профильный бизнес, или непрофильный. Я думаю, если оценить эффективность работы непрофильных активов у наших крупных бизнесменов, картинка будет не очень радостная. Вопрос эффективного собственника актуален во всех отраслях. Главное в АПК, если ты действительно работаешь масштабно, — это сформировать серьезную команду. У меня на это ушло несколько лет. Сегодня не так важно, что ты делаешь, — важно, с кем ты делаешь. Будем говорить откровенно: специалистов серьезного уровня, готовых вести агробизнес в современных условиях, в Беларуси немного. Что тут можно предпринять? Один путь — перекупать или приглашать откуда-то людей. Мы стараемся в большинстве направлений растить специалистов сами. Есть дефицит IT-специалистов, при том что у нас успешно работает Парк высоких технологий. Но одно дело — заниматься IT в том понимании, к которому мы привыкли: это программирование. И другое дело — корпоративные IT. То же самое с логистикой. Это сложнейший момент: можно по пальцам пересчитать людей, которые понимают, что такое логистика. Главное здесь — увязать все в одну цепочку: производственную, складскую, транспортную логистику — и все это жестко завязать на автоматизацию. Таких специалистов в республике нет, и мы их приглашаем из-за рубежа. А вот технологов и ветеринарных врачей готовим сами. Даем шанс молодым ребятам: например, у нас в Смолевичах главному ветврачу 28 лет.

— Вы говорите о дефиците специалистов. Проблема кадров связана с качеством образования?

— Естественно. При всем уважении к нашим ученым и профильным вузам. Всех молодых ребят, которые к нам приходят, мы переучиваем. При этом для меня сегодня значимый критерий — владение английским. Любой специалист должен знать язык. Тогда его можно посылать на стажировку, тренировать, тогда мы можем в него инвестировать, потому что базового образования, которое сегодня дают наши профильные вузы, недостаточно. Если углубляться в детали, то больший акцент делаем на специалистов с ветеринарной подготовкой. Переучить сотрудника, имеющего ветеринарное образование, в зоотехника проще, чем брать человека, который занимается только зоотехнией.

Естественно, свои вопросы по кадрам мы закрываем: мониторим рынок, приглашаем молодых ребят, выискиваем интересных студентов на стадии обучения. Однако люди, которые могут принимать самостоятельные решения, которые могут формировать политику, остаются штучным товаром. Таких специалистов в стране можно по пальцам одной руки пересчитать.

Вообще же, когда меня знакомые спрашивают, куда лучше отправить ребенка: в медицинский институт или в ветеринарный, я однозначно рекомендую ветеринарный. Чтобы стать неплохим доктором и зарабатывать нормальные деньги, нужно работать лет десять-пятнадцать. А здесь есть шанс за три-пять лет достичь серьезного уровня.

ОАО «Экомол» одно из крупнейших белорусских предприятий по производству комбикормов – также входит в состав группы компаний «Серволюкс»

Альтернативное птицеводство и биомолоко

— Почему в Беларуси до сих пор не развиты альтернативные виды птицеводства?

— Естественно, занимаясь птицеводством, мы не раз и не два интересовались индейкой. Более того, один из наших партнеров — Hendrix Genetics. Эта компания — номер один в племенной работе с индейкой. Индейка — непростой продукт для выращивания, есть определенные сложности с технологией, и главное — мы не видели глобального рынка. Производить 5-7 тыс. т для внутреннего рынка нам неинтересно.

В России же анонсирован ряд проектов по индейке, многие из которых находятся в высокой степени готовности. Это проект группы «Черкизово» по производству 100 тыс. т индейки, проекты лидера российского рынка в этом сегменте — компании «Евродон». То есть сладкая жизнь производителей индейки заканчивается, потому что рынок такой объем мяса не переварит. Производителям придется конкурировать друг с другом. А в этом сегменте бороться за покупателя можно только ценой.

По моим внутренним ощущениям, отказавшись от индейки, мы поступили правильно.

Что касается уток, то опять же в такой структуре, как наша, мы не можем выращивать 2–3 тыс. т. Нужен больший масштаб. А утками должны заниматься фермеры. Если есть такие проекты, если есть люди, которые глубоко в этом разбираются и готовы работать день и ночь, я считаю, государство должно оказывать им точечную поддержку, и тогда мы увидим эти продукты на полках.

— Сейчас на российском рынке проблемы с качеством молочной продукции. В связи с этим есть проект решения Евразийской экономической комиссии о маркировке товаров с пальмовым маслом. Как вы к этому относитесь?

— Я не такой глубокий эксперт в молочной отрасли, но прекрасно понимаю и знаю, что большинство продуктов, которые продаются в низком ценовом сегменте в РФ, — это, конечно, фальсификат. В РБ подобная ситуация невозможна: никто не будет заниматься тем, чтобы шутить с законом, обманывать покупателей и т. д.

Если говорить о нашей компании, то у нас замкнутый цикл, и мы планируем с вводом новой фермы, когда получим еще более высокое качество молока, это монетизировать. Речь не идет о том, чтобы через год или два продавать биомолоко или биосыры, хотя это тоже интересный сегмент. Но мы понимаем, что по сравнению с крупнейшими игроками у нас небольшой бизнес, а значит, необходимо какое-то уникальное торговое предложение. То есть для нас вполне возможно производить продукт совсем другого качества, который найдет своего покупателя.

— Значит ли это, что в перспективе вы собираетесь получать сертификат на organic-food?

— Сегодня — нет. Мы не готовы. Мы же не можем просто поставить себе, как часть российских производителей, значок «Органик», «Био» или «Одобрено Институтом молока». Но мы для себя развитие рынка органических продуктов не исключаем.